СПИД — не детская болезнь?

…Богдан держит в руке небольшую овальную коробочку, в которой находится десяток капсул — дневная доза лекарств, необходимых ему для того, чтобы бороться со СПИДом. Долгое время такие препараты для больных украинцев были непозволительной роскошью: государство их не закупало, и людям приходилось либо молча умирать, либо самим приобретать лекарства за границей. Лечение тоже не всегда давало нужный эффект: стоило лишь ненадолго прервать терапию, как вирус вырабатывал устойчивость, и дорогостоящие импортные средства переставали действовать.

Всего с 1987 года по март 2005-го в стране зарегистрировано 76875 ВИЧ-инфицированных, из которых более шести тысяч — дети. Заболели СПИДом более 9 тыс. взрослых и 329 детей, 5504 взрослых и 156 детей уже умерли. Медики отмечают начало новой волны эпидемии, обусловленной распространением смертельного вируса среди благополучных слоев населения, главным образом, половым путем. Об этом говорит тот факт, что в 2004 году количество ВИЧ-инфицированных увеличилось на четверть, достигло сейчас 1,4% среди взрослого населения.

И это несмотря на то, что в сентябре прошлого года наступил перелом в лечении больных: тогда в шесть регионов страны начали массово поступать препараты для терапии ВИЧ-инфекции, закупленные Международным альянсом по борьбе с ВИЧ/СПИД на деньги Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией. Среди «счастливчиков», получающих лекарства, наконец-то оказались и дети, долгое время лишенные всяческих шансов выжить.

Количество маленьких пациентов СПИД-центров также растет «обвально», причем практически во всех регионах страны. Только в столице ежемесячно появляются на свет 15 детей, рожденных ВИЧ-инфицированными матерями. По словам директора Киевского городского центра СПИДа Александра Юрченко, за последние три года количество ВИЧ-инфицированных беременных увеличилось вдвое, причем подавляющее большинство — из социально адаптированных слоев населения.

Разумеется, далеко не все малыши, рожденные такими мамами, «наследуют» ВИЧ. В столице, когда не было возможности вести грамотную профилактику передачи инфекции от мамы к малышу (вертикальной трансмиссии), количество зараженных детей составляло 24,7% — то есть менее четверти. Сегодня из ста новорожденных киевлян лишь пять-шесть оказываются инфицированными (в среднем по стране — 10).

Главная беда, полагает заведующая инфекционным отделением 1-й городской детской больницы г.Киева Светлана Комар, не столько безграмотность акушеров-гинекологов, сколько отсутствие развитой инфраструктуры для лечения ВИЧ-инфицированных беременных и детей.

— Большая часть детей, которые начинают терапию у нас в стране, — рассказывает Светлана Викторовна, — это дети в стадии СПИДа. И, конечно, эффективность такой терапии меньшая. Если ее начинают поздно, то это нередко приводит к поражению нервной системы ребенка, что в дальнейшем скажется на его интеллектуальных способностях. За этот год Международный альянс по борьбе с ВИЧ/СПИД планировал взять на лечение 100 детей (на первое марта взяли 148 детей). Причем у нас лечатся дети из регионов, где нет еще ничего: ни обученных кадров, ни соответствующих учреждений, ни налаженной системы обследования. Скажем, если в Хмельницкой области практически ни один взрослый не получает лечения, то дети — лечатся. То же самое в Волынской и Ивано-Франковской областях.

— Чтобы лечить малыша, вначале нужно поставить диагноз. У нас же сегодня ВИЧ-статус ребенка определяется после 18 месяцев: до этого возраста в его организме могут сохраняться материнские антитела к ВИЧ.

— В Одесском регионе стоит аппарат тестирования крови младенцев с помощью ПЦР/ДНК-диагностики, и все, кто пользуется ифраструктурой региона — Николаев, Крым, Херсон, — могут определять статус малышей и до 18 месяцев. С июня такая диагностика станет доступной по всей стране.

— Как же до сих пор лечили малышей, рожденных ВИЧ-инфицированными мамами: как определяли, он болеет потому, что просто родился слабеньким, или потому, что начал развиваться СПИД?

— В Украине сложилась удивительная ситуация: из-за того, что у нас терапия начинается поздно, педиатры, работающие в области ВИЧ-инфекции, очень хорошо знают клинические проявления ВИЧ. По опыту работы нашего отделения могу сказать, что мы начинали терапию детям в пять, шесть, семь месяцев — не зная окончательно их статуса, не имея результатов лабораторных исследований, но наблюдая клинические проявления заболевания. Ведь лечим мы не анализ, а болезнь. Поэтому, несмотря на то, что не имели на руках результатов лабораторных исследований, находили возможности их лечить.

— Послушав вас, создается впечатление, что все потихоньку налаживается. Какие проблемы остались?

— Самая большая — дефицит инфраструктуры. Нет детского украинского центра СПИДа. Между тем ВИЧ-инфекция у детей — болезнь новая, изучена мало не только в Украине, но и во всем мире. Детский СПИД появился гораздо позже, он реже встречается и имеет принципиальные отличия от «взрослого». Создание же такой инфраструктуры в Украине позволило бы обеспечить лечение детей, особенно из регионов, где оно пока недоступно.

— После того как вы их пролечили, кто ими будет заниматься — обеспечивать лекарствами и лечить уже дома?

— У нас налажена связь между Украинским и региональными центрами борьбы со СПИДом, которые получают препараты из резерва. Мы умудряемся лечить детей и без госпитализации в нашем отделении. К примеру, нескольких малышей в Хмельницком: я туда ездила, брала у них кровь, сама отвозила в лабораторию, и у кого были совсем плохие показатели, организовывала лечение на месте.

По большом счету, сегодня при лечении детей в Украине больше энтузиазма, чем какой-то спланированной, систематической деятельности. Потому что в силу определенных обстоятельств основной массой больных занимается Международный альянс по ВИЧ/СПИДу, а не Министерство здравоохранения. Естественно, создавать инфраструктуру альянс не будет, а помощи со стороны государства, заинтересованности, по всей видимости, пока нет.

— Почему этим не может заниматься Украинский центр СПИДа, открыв у себя детское отделение?

— Диагностические возможности центра ограничены, не говоря уже о специфике лечения ВИЧ-инфицированных детей, о чем я уже говорила. Хотя, конечно, можно думать об открытии детского отделения именно на базе центра. В принципе, прорабатывались разные варианты. Разговор о том, где создавать центр, был бы актуален, если бы он состоялся четыре года назад. Сегодня же в Украине существует колоссальная проблема, есть масса детей, которые требуют помощи, а оказывать ее некому.

Могу привести такие данные: в Днепропетровской области в городском центре СПИДа вообще ликвидирована ставка педиатра. На всю Днепропетровскую область, где стоит на учете 862 ребенка (данные на октябрь прошлого года), — имеется 0,5 ставки врача-педиатра (!). Он просто физически не может, даже при наличии знаний и оборудования, охватить адекватной помощью такое количество детей. Поэтому нужен единый центр, с хорошим обеспеченным амбулаторным приемом, небольшим стационаром, ресурсным центром для подготовки врачей, медсестер, психологов и педагогов, потому что при ВИЧ-инфекции медицинский аспект — только часть проблемы.

В последние месяцы кривая смертности детей от СПИДа резко пошла вниз: главным образом, благодаря международной помощи. Но что будет после 2008 года, когда закончится проект Глобального фонда? Ведь сегодня Украина своими собственными силами способна лечить чуть более 130 больных. Но эпидемия распространяется, и скоро даже деньги доноров не смогут радикально влиять на ситуацию — если мы не начнем хотя бы часть вопросов решать самостоятельно

Зеркало недели № 19 (547)